3. Вюртемберг
Так со смертью дармштадтской принцессы в апреле 1776 года появилась непредвиденная возможность сделать более удачный выбор, отвечавший государственным интересам России. Решение следовало принять быстро, ведь поначалу великого князя охватила грусть, а на смену ей пришло потрясение, когда стало известно, что он, по всей видимости, даже не был отцом мертворожденного ребенка, а сама великая княгиня Наталья Алексеевна под влиянием своего любовника Андрея Кирилловича Разумовского проявляла симпатию к Австрии. Екатерина была безмерно рада приезду в Петербург принца Генриха Прусского. Правда, императрица не пошла ему навстречу: у нее не нашло поддержки желание Пруссии увязать свой интерес к Данцигу со стремлением к долговременным дружественным взаимоотношениям с Россией, однако в качестве друга-утешителя принц пришелся как нельзя кстати. Заботясь об обеспечении престолонаследия, очень скоро после кончины великой княгини императрица начала совещаться с принцем об устройстве нового брака убитого горем сына: «Мертвые мертвы, следует подумать о живых»[869]. Перебирать кандидатуры заново казалось ей делом излишним. Уже в день смерти Натальи Алексеевны выбор был сделан: племянница правящего герцога Вюртембергского Карла Евгения, повзрослевшая за эти годы принцесса София Доротея.
Старшая дочь вюртембергского принца Фридриха Евгения появилась на свет в 1759 году в Штеттине, что позднее, в 1776 году, послужило Екатерине и Гримму поводом для шуток о необыкновенном городке, служившем прусскому королю «рассадником» для произведения будущих императриц России[870]. Отец принцессы поступил на прусскую службу в 1749 году, а в 1750 году, получив под свое начало полк, жил в городке Трептове-на-Реге в Задней Померании. В 1753 году он женился на Фридерике Софии Доротее Бранденбург-Шведтской, племяннице короля, родившей ему к 1772 году восемь сыновей и четырех дочерей. Просвещенные родители уделяли серьезное внимание воспитанию детей, выстраивая его, согласно договору с вюртембергскими сословиями (Landschaften), в протестантском духе. В 1765 году воспитателем к принцам был приглашен философ и математик Георг Йонатан фон Голланд – выпускник Тюбингенского духовного училища и масон, а в 1767 году к нему прибавился образованный офицер-гугенот, уроженец Штеттина Фридрих фон Моклер, родителей которого, находившихся в добрых отношениях с Бабеттой Кардель и семьей князя Ангальт-Цербстского, хорошо помнила сама Екатерина[871]. Вопреки скромным возможностям прусской провинции, Фридрих Евгений и его супруга поддерживали заметный в померанском Трептове культурный уровень своего маленького двора. С 1766 по 1769 год здесь служил тайным секретарем юрист и писатель Иоганн Георг Шлоссер, уже в то время общавшийся с молодым Гете и позднее женившийся на его сестре Корнелии[872].
Оставив прусскую службу в 1769 году, принц Фридрих Евгений поселился в вюртембергском графстве Мёмпельгард в Бургундии. Там он построил для своей постоянно увеличивавшейся семьи летнюю резиденцию Этюп в стиле рококо, украсив ее садами в стиле времени: с храмами и руинами, беседками и гротами, птичниками и оранжереей, эрмитажем и швейцарским домиком[873]. Здесь высоко ценили Вольтера и Руссо; четверо старших сыновей – Фридрих, Людвиг, Евгений и Вильгельм – получили разностороннее образование под руководством Голланда и Моклера, а затем в рыцарской академии Лозанны, в которой ранее обучался Фридрих Август Ангальт-Цербстский, брат Екатерины. Маленький двор Мёмпельгарда был открыт и современной ему немецкой культуре, получавшей совсем рядом – в Страсбурге – свои очертания в соперничестве с признанными французскими образцами. Положительно сказывалось на ее развитии и соседство со Швейцарией, где набирало силу Гельветическое общество, объединявшее в своих рядах Соломона Гесснера, Иоганна Георга Циммермана, Исаака Изелина, Иоганна Каспара Лафатера, Иоганна Генриха Песталоцци, Иоганнеса Мюллера, а также «иностранцев» – Шлоссера и Конрада Пфеффеля. Лафатер сохранил связь с мёмпельгардским семейством до конца жизни, состоя, наряду с молодым Гете со времен его «страсбургского периода», а позднее также и Виландом, в переписке с образованной эльзасской баронессой Оберкирх – близкой подругой юности принцессы[874]. Если Штутгарт был важным центром масонства до его запрета в Вюртемберге в 1784 году, то Мёмпельгард по крайней мере до конца 1780-х годов продолжал поддерживать связь между французскими, немецкими и русскими тайными обществами через Фредерику Софию Доротею, сохранявшую сильное влияние на своих детей. Во всяком случае, в то время погостить в Этюп заезжали и Жан Батист Виллермоз – канцлер Великой лионской ложи и Клод де Сен-Мартен – оба значимые фигуры Ректифицированного шотландского ритуала – иерархической системы высших степеней франкмасонства, – немецкие и русские масоны. Имелись связи и с конкурирующими группировками, например, с авиньонским мистическим и сильно окатоличенным обществом Новый Израиль, с месмеристами, розенкрейцерами и братьями Золотого креста[875].
Вюртембергские герцоги со времен Средневековья удерживали за собой левобережные владения, хотя их серьезно теснили Габсбурги и время от времени – французы, последний раз – при Людовике XIV. Период более спокойного развития в Мёмпельгарде наступил лишь после политического сближения Вюртемберга с Францией, то есть с началом процесса, в течение которого признавался суверенитет французской короны над частью вюртембергских владений и последовательно предпринимались усилия по договорному урегулированию всех спорных пунктов. Осторожно действовавший в отношении Франции штутгартский герцог, как только в 1786 году был заключен окончательный договор в Париже, возвел своего брата Фридриха Евгения в должность штатгальтера[876]. Во всяком случае, еще летом 1789 года революция, распространявшаяся по Эльзасу и Бургундии, захватила и Мёмпельгард. И если Карл Евгений еще в 1791 году лично пытался в Париже путем переговоров с правительством и Национальным собранием обеспечить права вюртембергского дома на власть на левом берегу Рейна, то Фридрих Евгений в апреле 1792 года, перед лицом войны, которой Франции угрожала империя, предпочел оставить Мёмпельгард[877].
В XVIII веке у герцогского семейства, владевшего землями по левому берегу Рейна, не менее сложными, чем с Францией, были отношения с Пруссией. Cодействуя заключению выгодного брака с российским престолонаследником в 1776 году, Фридрих II рассчитывал вернуть потерянную для него клиентелу. В начале его правления вюртембергские принцы – католики по вероисповеданию – даже воспитывались при прусском дворе, а затем и правивший герцог Карл Евгений, и его брат Фридрих Евгений взяли в жены представительниц рода Гогенцоллернов. К тому же, наряду с Данией и Ганновером, Пруссия с 1733 года выступала гарантом протестантской веры и конституционного устройства герцогства. И хотя в герцогстве не питали симпатий к габсбургской территориальной политике в Передней Австрии[878], накануне Семилетней войны именно прусский король сам загнал Карла Евгения во вражескую коалицию. В 1752 году Фридрих II посоветовал герцогу заключить с французами договор о субсидиях, после перемены в альянсах повернувшийся против него самого и вынудивший Вюртемберг в длительной перспективе считаться с возросшим влиянием Габсбургов в юго-западной части империи. С 1749 года принц Людвиг Евгений состоял на службе во французской армии, а с началом Семилетней войны перешел на австрийскую службу; напротив, Фридрих Евгений – генерал прусской армии, воевал против своих братьев, примкнувших к коалиции Австрии и России, и в 1760 году даже попал в плен к русским[879].
Солдаты Карла Евгения сражались на стороне России против Пруссии, хотя и с горем пополам, однако для завязывания непосредственных контактов с Вюртембергом еще до замужества Софии Доротеи с великим князем Екатерине II представился другой шанс – затяжной конфликт герцога с сословными корпорациями Вюртемберга, начавшийся сразу после войны. Поводом для этого конфликта стал отказ местного сословного представительства от выделения средств на увеличение герцогской армии. Этот спор и личная судьба знаменитого юриста, отца Фридриха Карла Мозера – Иоганна Якоба Мозера, консультировавшего сословия по правовым вопросам и заключенного за это под стражу по распоряжению герцога, имели большой общественный резонанс в европейских государствах, поскольку этот конфликт был напрямую связан с давно имевшей место напряженностью в отношениях между Пруссией и Австрией. Чтобы воспрепятствовать дальнейшей политизации конфликта со стороны Пруссии, юный император Иосиф II вынужден был добиться от своего союзника – Вюртемберга – компромисса, вступившего в силу в 1770 году и воспринятого в Европе повсеместно как победа сословий над абсолютистскими устремлениями герцога[880].
